— Во имя основателя нашего Сакатево! Во имя Луны Девы! — заорал

Номан Герай и попытался вырвать люльку из рук Серова.

Но куда ему было таскаться с подвальной выдержкой члена революционной тройки. Комиссар одним выверенным движением ударил киммеринца между глаз рукояткой.

парабеллума.

— Я все равно не понимаю твоей тарабарщины. Но как не хочешь помогать

— дело твое. — Серов подал знак автоматчикам. — Сначала в расход семью, а эта мерзость пусть смотрит.

От деревца, куда он приказал увести семью, послышался рык. Затем закричал Валька. Серову некогда было разбираться, что померещилось сыну. Его взгляд остановился на дочери Герая. На круглом лице не осталось ничего детского, ничего человеческого, только давнее затаенное желание крови. Девочка криво усмехнулась.

— Нет, Шефико, — закричал взъерошенный кровью Номан. — Не впускай ее к себе! Борися. Сопротивляйся ведьме. Даже сейчас Амага не должна победить.

Но дочь не слышала отца. Время остановилось. Звуки из соседних дворов стали чуть слышны. Девочка разинула рот и выпустила в воздух слова. Серов не понимал сказанного, но ярость ударила его в грудь.

— Что она говорит? — Серов пнул Номана.

На лице киммеринца остались глаза, они выглядывали из кровавого озера. Человек сплюнул на землю красный сгусток слюны, едва улыбнулся и сказал:

— Ведьма сказала, что отныне не оставит ни тебя, ни этого дома, ни всех, кто в нем поселится. До тех пор, пока сама земля не заберет этого проклятого места. Не трогай Шефико. Она только ребенок, в который вселился дух. — Номан, словно в молитве, поднял руки к Серову.

Они оба знали, что это его последние слова. Серов решил заканчивать цирк. Киммеринец, как и его дочь, были не в своем уме. Серов протянул руку с парабеллумом и прищурил глаз. Но прежде, чем он нажал на гашетку, раздался выстрел. Серов обернулся и увидел Вальку. На лице сына расползлась безумная улыбка. Он забрал у водителя револьвер и теперь стрелял в стоявших у дерева. Люська завизжала. На платье жены Герая расцвело кровавое пятно. Старуха с татуировкой бросилась к девочке. Ее остановила автоматная очередь. Серов перехватил руку Вальки. Не хватало, чтобы поранился, оглашен. Глаза сына бешено крутились. Казалось, он не понимает, где он и что делает. Казалось, у него тоже что-то вселилось.

— Всем прекратить огонь! Что с вами? Одурели стрелять без приказа?

— В голове гудело от выстрелов, в воздухе клубился дым.

— Леканя, — подала голос Люська. Серов повернул голову так, что захрустели позвонки. Только ее не хватало. — Девочка, она так страшно смотрит.

Серов с удивлением осознал, что дочь Номана осталась невредимой.

Тонкие черные косы сползали по ситцевому платью. Руки опущены вдоль тела. Ноги едва расставлены. Тонкая улыбка задрожала, губы раскрылись и обнажили бледные десну с желтоватыми короткими зубами. Девочка начала поднимать руки, точно как мать Номана тогда в пещере. Верховья деревьев затрепетали. Замолчавшие после последнего выстрела снова завыли.

Военный что-то спросил, потом отдал приказ, потом просто заорал.

Девочка уставилась на Серова безумный взгляд старых злых глаз и повторила проклятие. Автоматная очередь прошила худое тело. Шефико только пошатнулась. Ее руки взлетели. В общем хаосе они казались готовившимися укусить змеями. Красные пятна расползались по светлому ситцу. Девочка тяжело дышала. Из искривленного рта стекала кровь. Клыки желтели. Она прыгнула на Серова и свалила на землю.

— В память о богине, которая спит. В честь вспышек, которые очистят

Киммерик. Такие, как ты, никогда не завладеют этой землей, — просыпала девочка, щелкая зубами.

— Ага, твоя баба уже хотела мне кадык вырвать. — Серов схватил люльку и с размаху опустил ее на голову девочке.

Раздался неприятный хруст. Половина лица превратилась в кровавую рану. В живом глазу вспыхнуло изумление, а потом страх. Девочка ступила назад и подняла руку, словно старалась заслониться от люльки. Серов вытащил деревянную коробку, как щит, наконец достал оружие и выстрелил несколько раз в упор. Все пули попали в разбитую голову. Шефико рухнула на землю.

Серов осторожно коснулся тела дулом и убедился, что она наконец-то мертва.

Хотел добить Номана, но киммеринец уже испустил дух. Валька плакал в объятиях матери. Женщины Герая валялись по сторонам деревца. Старуха в последнем движении схватила ветку — и теперь казалось, будто дерево пытается разбудить бывших хозяек.

— Зарыть, чтобы другие не видели, — тяжело дыша, приказал Серов.

— Здесь еще был мальчик. Где он? Мазенин, где мальчик?

— Товарищ комиссар, мальчика не было, — сказал водитель.

— Это проверь! Все жители Ак-Шеих уже в ЗИЛах? Должны отправляться, нечего охлаждаться! — Серов почувствовал дрожь в груди. Как будто все складывалось лучше. Он завершил операцию по выдворению киммеринцев, выполнил поручение Зорга, получил обещанный дом, но на душе было неспокойно. Перед глазами все еще стояли разноцветные глаза дочери Герая, а в ушах раздавался ее шепот. Серов подобрал Золотую Колыбель, вытер пыль из звезд. Древнее дерево приятно щекотало пальцы. Покой его защитит. Урод ошибался. Это его земля. Теперь точно его. Серов тяжело опустился на коробку.

— Так ты нашел мальчика, Мазайло? Его обязательно нужно найти! Не хватало, чтобы этот проклятый род продолжился.

— Хотя имя мое выучил, — пробормотал водитель и громко добавил: — Не было никакого мальчика.

Бекир. Путь к свету

— Ты долго бродил по дому сна Бога Вспышек. Что ты видел? — Бекир открыл глаза и снова увидел Кемаля-шейха.

Не то чтобы он не ожидал, но это лицо начало раздражать.

Бекир медленно поднял руки к глазам. Почему-то показалось, что они пылают. Кожа не изменилась. Под ногтями была та же грязь, а на пальцах проколы и царапины.

следы путешествия Дештом. Тогда он задрал штанину и осмотрел раны. Порезы зажили и превратились в розовые рубцы, словно им было несколько месяцев. Из покоев

Кемаля-шейха, пока он был без сознания, его снова перенесли в маленькую келью. Бекир перехватил взгляд старика.

— Мне снилась мать.

Шаман поджал губы. Он ждал другого ответа. Но